В.Л. Лехциер*

О ВЛИЯНИИ ФЕНОМЕНОЛОГИИ Ф.БРЕНТАНО И ЭД.ГУССЕРЛЯ НА ИНТУИТИВИЗМ Н.ЛОССКОГО И ФИЛОСОФСКУЮ ПСИХОЛОГИЮ С.ФРАНКА (ОБЩАЯ ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ)

*Лехциер Виталий Леонидович – кафедра философии гуманитарных факультетов Самарского государственного университета.

Поддержка данного проекта была осуществлена АНО ИНО-Центр (Информация, наука, образование), в рамках программы “Межрегиональные исследования в общественных науках” совместно с Министерством образования РФ, Институтом перспективных российских исследований им. Кеннана (США) при участии корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фондом Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США), грант № КИ 234-2-02.

Итак, проблема: насколько корректно интуитивизм Н.О.Лосского и философскую психологию С.Л.Франка рассматривать в качестве модифицированных форм феноменологической философии и правомочных представителей Феноменологического Движения? В какой степени и в каком отношении философское мышление Лосского и Франка действительно связано с принципиальными открытиями немецкой феноменологии? Полагаю, что подобная проблема вовсе не надумана и для ее постановки имеются самые весомые основания.

Но перед тем, как их очертить, сначала все-таки следует сказать о том, что сами рассуждения о модифицированных формах феноменологической философии в России укоренены в большом историческом контексте и напрямую связаны с судьбой современной отечественной философии. Тем более что год назад прошедший в Ростове-на-Дону III Российский Философский Конгресс показал, что русская философия до сих пор не до конца определила свое место в общеевропейском пространстве. О каком историко-культурном контексте идет речь? Прежде всего о русско-немецких культурных связях, о европеизации России, которая начиная с Петра I фактически означала ее “германизацию”. Немецкая философия сыграла в становлении русской философской мысли огромную роль, причем как полюс притяжения и источник заимствований, так и как полюс отталкивания. Именно в диалоге с немецкой философией русская философская культура выстраивала свою идентичность. Н.Бердяев писал: “Германский идеализм, Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель имели определяющее значение для русской мысли” [1. С.71]. Эта особенность в истории русской философии стала активно обсуждаться в последнее время. Получили институциональное оформление такие темы, как “Гегель в России”, “Кант в России”, “Ницше в России” и т.п. [2]. Словари по русской философии обязательно включают статьи по подобной тематике. Наряду с указанными темами историки русской философии обратили внимание и на тот интенсивный философский диалог между Россией и Германией, который происходил в первой трети XX века [3]. Знаковым фактом русско-германских философских связей в первой трети ХХ столетия было совместное издание журнала “Логос”. В это время появились русские неокантианцы и феноменологи. Одни из них полностью следовали основным принципам соответствующих немецких учений, другие трансформировали их в свои собственные. Последний случай всецело относится к русским феноменологам.

В подобном контексте для актуальной ситуации в отечественной философии характерно возникновение интереса к теме: “Гуссерль в России” и российским модификациям феноменологии вообще, теме, впервые заявленной в очерке Б.В.Яковенко “Эд.Гуссерль и русская философия” (1929). В нем Яковенко писал о Гуссерле: “Ни в какой другой стране (за исключением, естественно, Германии) его мысль не оставила столь глубоких следов, как в России...” [4. С.843]. В практическом плане сегодняшнее возвращение к этой теме ознаменовалось возобновлением издания журнала “Логос” (с 1991 г.), открыто заявившего о своей феноменологической направленности, созданием “Русского феноменологического общества”, публикацией переводов классиков немецкой феноменологии (Гуссерль, Хайдеггер, Шеллер), в теоретическом – рядом исследований по проблеме русской феноменологии [5]. В особенности надо отметить выход “Антологии феноменологической философии в России” в 2-х томах (М., 1998, 2000 гг.), содержащей серьезное обоснование темы и ценные комментарии к опубликованным текстам Каринского, Трубецкого, Челпанова, Ланца, Шпета, Лосского, Франка, Яковенко, Лосева, Гурвича, Волкова, Огнева, Кунцмана и др. Все это говорит о том, что начавшийся научный разговор о русской феноменологии имеет непосредственное значение для перспектив современной российской философии, ищущей свое место в общеевропейском культурном поле.

Вместе с тем очевиден тот факт, что именно интуитивизм Лосского и философская психология Франка практически не исследованы на предмет их связи с ключевыми феноменологическими идеями. Среди основных представителей феноменологии в России обычно называют Г.Г.Шпета и А.Ф.Лосева, о философии которых в указанном аспекте существует достаточно много литературы [6]. О Лосском и Франке подобной литературы, то есть специально рассматривающей данных русских философов в контексте феноменологических идей, к сожалению, до сих пор нет. Мне известен только пока еще не опубликованный доклад В. П.Филатова “Интуитивизм Лосского и его отношение к феноменологии”, сделанный им на уже упомянутой ранее конференции “Россия и Германия: опыт философского диалога – первая треть ХХ столетия” (1993 г.). В этом докладе Филатов указал на эволюцию отношений Лосского к феноменологии Гуссерля: от принятия его установки на создание подлинно научной философии, от использования гуссерлевской критики психологизма и учения об интенциональности, истолкованном, правда, по-своему, до однозначно негативного отношения к гуссерлевскому трансцендентализму.

Вместе с тем оснований для анализа философских учений Лосского и Франка в контексте Феноменологического Движения имеется более, чем достаточно. Н.О.Лосский – первый русский философ, содержательно обратившийся к “Логическим исследованиям” Эд.Гуссерля и первый протагонист феноменологических идей в России. В “Обосновании интуитивизма” (1906) Лосский прямо опирается на рассуждения Гуссерля о различии между психическими актами суждения и идеальным содержанием суждения, на его учение о категориальной интуиции и совершенно в духе феноменологической философии перетолковывает понятия эмпиризма и опыта. Интуитивизм Лосского, который он называет также “мистическим” или “универсалистическим эмпиризмом”, “признает сферу опыта более широкою, чем это принято думать... это значит, что опыт включает в себя также нечувственные элементы и что связи между вещами (функциональные зависимости) даны в опыте” [7. С.102-103]. Феноменологический принцип самоданности мира в непосредственной интуиции становится основным в гносеологии русского философа. Правда, Лосский, как и немногим позже Франк, интерпретирует эту самоданность в реалистическом ключе, не выполняя процедуры феноменологической редукции и сближаясь тем самым, если говорить о европейском контексте, скорее, с Бергсоном и англо-американским неореализмом. Тем не менее, и это следует сразу же подчеркнуть, такая позиция не выводит ее сторонников за пределы феноменологии. В немецкой феноменологии после Гуссерля достаточно сильна реалистическая тенденция (Райнах, Гильденбранд, Штайн, Сейферт). По крайней мере Г.Шпигельберг, авторитетный историк Феноменологического Движения, полагает, что феноменологическая редукция никогда не была общим основанием для всех, кто ассоциировал себя с Движением, да и сам Гуссерль в “Логических исследованиях” провел свой феноменологический анализ без обращения к редукции, о которой он заявил позднее. Шпигельберг соотносит требование проведения редукции только с “феноменологией в строжайшем смысле”, тогда как “феноменология в широком смысле” и “в строгом смысле” предполагает, во-первых, культивирование интуитивного опыта как источника аподиктического знания и переформулировки всех проблем на интуитивном основании (о чем говорится в “феноменологической платформе”, опубликованной в журнале “Философия и Феноменологические Исследования”, 1913 г., подготовленной, по свидетельству Пфендера, Гуссерлем), во-вторых, уделяет особое внимание тем способам, которыми объекты любого рода даны в опыте [8. С.24]. В этих последних двух смыслах учения Лосского и Франка, несомненно, являются феноменологическими, хотя и представляют особую модификацию феноменологии.

В дальнейшем Лосский пишет позитивную рецензию на русский перевод первой части “Логических исследований” (1909), читает в Санкт-Петербургском университете курс, посвященный “Интенционализму Гуссерля” (1911), использует его критику психологизма в своем учебнике по логике (1923), развивает некоторые идеи Гуссерля в книге “Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция” (1938), повторяя даже его примеры (восприятие дерева, цвета, стола и др.), наконец, выступает со статьей “Трансцендентально-феноменологический идеализм Гуссерля” (1939), в которой занимает по отношении к немецкому философу уже критическую позицию.

Упоминаний о Брентано в текстах Лосского заметно меньше. Однако брентановская идея интенциональности для Лосского принципиальна. Например, в работе “Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция” он пишет: “Чтобы усмотреть независимость объекта от познающего субъекта, нужно отчетливо различить познавательные акты от познаваемых объектов; эту задачу для современной гносеологии выдвинул в особенности Брентано в своей “Psychologie vom empirischen Standpunkt”. Научившись разграничивать акты субъекта от объектов, нетрудно уже сделать дальнейший шаг...” [9. С.143]. Дальнейший шаг – это развиваемое Лосским учение об “интенциональном акте”, его структуре.

Сходную картину мы имеем и в отношении философии С.Л.Франка, в особенности той ее части, которая касается, по его собственной терминологии, “философской психологии”. Франк был редактором издания русского перевода первого тома “Логических исследований” Эд.Гуссерля (1909). В предисловии редактора Франк очень высоко оценивает Гуссерля, называя его позицию “идеалистическим объективизмом”. Франк солидаризируется с Гуссерлем в плане критики психологизма и отграничения идеального объективного содержания мышления от реального психического процесса мышления. Начиная с книги “Предмет знания”, Франк, наоборот, выдвигает Гуссерлю обвинения в психологизме, правда, не аргументируя свою точку зрения. Тем не менее учению “интенционализма”, обоснованному, по его словам, Ф. Брентано и развитому в логическую систему Мейнонгом и Гуссерлем, русский философ приписывает большие заслуги, поскольку именно “интенционализму”, с его точки зрения, гносеология обязана самим открытием “предмета” в тех его чертах, которые отделяют его от имманентного переживания, делают его “трансцендентным” психическому составу сознания.

Наиболее феноменологическая книга Франка – “Душа человека. Опыт введения в философскую психологию” (1918), в которой он предпринимает “феноменологическое рассмотрение душевной жизни” [10. С.205]. В этой работе свое понимание предмета и метода философской психологии Франк возводит к Брентано и его “философским детям и внукам” – Штумпфу, Гуссерлю, Пфендеру и др. [Там же. С.27]. Вслед за Брентано Франк понимает психологию как эмпирическую науку о душевной жизни в ее сущности, имея в виду новое, брентановское понятие опыта как непосредственного “внутреннего созерцания”. Учение об интенциональности психических феноменов понадобилось Франку в его классификации понятий сознания как самопроникнутости, предметного сознания и самосознания. В своих непосредственных самонаблюдениях Франк даже иногда практикует феноменологическую редукцию, хотя и не следует ей до конца. В целом очень интересно сравнить философию душевной жизни Франка с философией сознания Брентано и Гуссерля, особенно если учесть амстердамские доклады последнего, посвященные обоснованию феноменологической психологии.

Отдельно следует оговорить, почему проблема ставится на своеобразных парных вариантах: Брентано-Гуссерль, с одной стороны, Лосский-Франк, с другой. Разумеется, тут дело не в случайностях симметрии. Что касается пары Брентано-Гуссерль, то такая конструкция представляется очевидной, поскольку Гуссерль, ученик Брентано, развил ключевые идеи своего учителя, и это именно те идеи, которые повлияли на обсуждаемых русских философов (идея интенциональности сознания, обновленного философского эмпиризма и др.). Что касается пары Лосский-Франк, то такое рассмотрение представляется целесообразным по следующим причинам. Философская психология и онтология Франка фактически продолжают интуитивизм Лосского. Большинство исследователей признает сущностное родство учений этих мыслителей. Например, П.П.Гайденко называет Лосского “самым близким Франку русским мыслителем” [11. С.120], а С.А.Левицкий пишет: “Влияние Лосского на Франка совершенно несомненно и засвидетельствовано собственным признанием философа... Франк глубоко своеобразно истолковал интуитивизм... [12. С.331-332]. Сам Лосский неоднократно записывал Франка в ряды интуитивистов, восторженно встретил его магистерскую диссертацию “Предмет знания” именно как развитие своего учения и в дальнейшем часто опирался на труды Франка, в частности, на его онтологическое обоснование интуитивизма, на аргументы за металогическую сущность бытия, посвятил Франку специальные исследования: “Метафизическое обоснование интуитивизма С.Л. Франка”, 1916, “Теория знания Франка”, 1954. В свою очередь Франк также неоднократно сочувственно цитировал Лосского, пользовался его терминологией (например, различием между “моими переживаниями” и “переживаниями во мне”), считал книгу “Обоснование интуитивизма” “эталоном для русской научно-философской традиции” [13. С.84] и ставил Лосского в один ряд с Бергсоном, Гуссерлем, Штумпфом, Пфендером, по-иному взглянувшими на проблему сознания и предмет философской психологии.

Нельзя, конечно, сказать, что о Лосском и Франке совсем ничего не написано. Мало того, анализ литературы, которая могла бы быть использована при исследовании поставленной проблемы, вывил довольно большую амплитуду во мнениях по поводу феноменологической составляющей интуитивизма Н.О.Лосского и философии Франка. Во-первых, о Лосском... В частности, в “Антологии феноменологической философии” ее редактор И.М.Чубаров однозначно заявляет, что для тематизирования связи Лосский-Гуссерль “нет принципиальных оснований. Сопоставлять Гуссерля и Лосского – значит пытаться компенсировать неадекватное понимание феноменологии реконструкцией версии русского интуитивизма” [14. С.371]. Правда, в том же издании другой комментатор Лосского, Т.А.Дмитриев, высказался явно в другой тональности, отметив, что Лосский “использовал не только критику Гуссерлем психологизма, но и его учение об истине и заблуждении” [Там же. С.182]. А еще один участник редакционного совета серии, в которой издана данная антология, О.В.Никифоров, просто поставил задачу: “Сравнительная характеристика эмпирического метода в феноменологии Гуссерля и интуитивизме (“мистическом эмпиризме”) Н.Лосского, а также типов гносеологического онтологизма, отстаиваемых философами – тема для отдельных исследований” [15. С.133].

Несмотря на то, что Лосский был “первым среди русских, кто заинтересовался новаторскими идеями Э.Гуссерля и отчасти находился под их влиянием” [4. С.843-844], в статьях о Лосском влияние феноменологии, как правило, упоминается мимоходом. Гораздо большее внимание уделяется тем истокам интуитивизма русского мыслителя, которые связаны с именами Лейбница, Соловьева, Бергсона, Лотце, Козлова, Введенского. Таковы очерки Гайденко, Старченко, Зинковского, Левицкого, Ермичева и Никулина [16]. Другие авторы специально отмечают гуссерлианские мотивы в творчестве Лосского – учение об интенциональных актах, в которых наличествуют субъективные элементы непосредственного созерцания в отличие от транссубъективных, тенденцию к онтологизации гносеологии, аргументацию реалистической позиции и критику психологизма [5].

Вместе с тем следует согласиться с О.В.Никифоровым, сказавшим, что бесспорная близость философских позиций двух названных философов “вряд ли может быть объяснена как заимствование. Каждый из философов шел свои путем, основания изысканий были во многом общими...” [15. С.132]. Влияние не заимствование . Влияние предполагает наличие своей позиции и исходной интуиции . Повлиять – значит подсказать, утвердить в собственном мнении, лишний раз удостоверить, навести на мысль, предложить терминологию или аргументацию, задать контекст, показать определенные возможности той или иной идеи, спровоцировать и т.п. Все эти отношения справедливы для того влияния, которое оказала на интуитивизм Лосского феноменология. Но как раз оно и не изучено и подлежит внимательному анализу. Поэтому проблема феноменологических истоков интуитивизма Лосского является сегодня научно актуальной.

Справедливы тонкие отношения влияния со стороны феноменологической мысли и для философской психологии С.Л.Франка. В этом вопросе столкновение мнений исследователей еще более отчетливо. И.М.Чубаров отмечает “мнимую близость” Франка и Гуссерля [14. С.403], с его точки зрения, Франк не понял и извратил философию Гуссерля. При этом Чубаров демонстративно отказывается заниматься “микрокритикой”, то есть анализом этой проблемы, предоставляя ее, так называемым, франковедам. Франковеды же утверждают обратное. Е.Н.Некрасова, например, полагает, что “многие идеи Франка, изложенные им в “Предмете знания” и в “Душе человека” , несомненно формировались под влиянием Эд.Гуссерля... Но Франк не феноменолог гуссерлевского толка” [17. С.37]. Дальше Некрасова, оставив тезис о “несомненном влиянии” без рассмотрения, останавливается на том, что Франк привнес в феноменологию, модифицировав ее в том направлении, в котором она развивалась в философии М.. Хайдеггера. На сходной точке зрения стоит И.И.Евлампиев. Он полагает, что Франк в особенности в книге “Душа человека” учитывал философскую психологию Гуссерля и Брентано и преодолевал критицизм с помощью феноменологии, двигаясь к феноменологической онтологии хайдеггеровского типа [18. С.413]. Эту же идею поддерживает и П.П.Гайденко. С ее точки зрения, та онтологическая направленность в гносеологии, которая характерна для Франка, была начата Брентано и его учениками Мейнонгом и Гуссерлем. Но, солидаризируясь с Гуссерлем в признании интенциональной природы сознания, Франк по-иному понимает интенциональность и придает ей иной онтологический статус. Гайденко считает, что Франк оказывается гораздо ближе к позднему Гуссерлю, к его “трансцендентальной эгологии”, в которой чистое Я понимается как бытие [11. С.126-127]. Необходимо отметить, что, как правило, в исследованиях о Франке существенное место отводится отношениям его философии с системой Бергсона, с именами М.Хайдеггера и Л.Бинсвангера, тогда как признаваемое практически всеми авторами брентановско-гуссерлевское влияние остается без рассмотрения.

Итак просматриваются по меньшей мере восемь общих концептуальных моментов философии Брентано и Гуссерля, с одной стороны, и интуитивизма Лосского и философской психологии Франка, с другой: 1) новое понимание философского эмпиризма; 2) новое понятие опыта; 3) смысл принципа непосредственной интуиции; 4) проект феноменологической психологии; 5) концепция интенциональных актов; 6) проблема онтологического статуса интенциональных предметов; 7) критика психологизма; 8) онтологизация гносеологии. Все указанные параллели ждут своего исследователя.

Библиографический список

1. Бердяев Н. Русская идея // О Росси и русской философской культуре. М., 1990.

2. См., например, Гегель и философия в России. М., 1974; Кант и философия в России. М., 1994; раздел “Кант и русская философская культура в “Кантовских сборниках”, издающихся в калининградском университете; Философия Шеллинга в России. СПб., 1998; Фридрих Ницше и философия в России. СПб., 1999; Философия Фихте в России. СПб., 2000; Ницше: pro et contra. Антология. СПб., 2001; Фридрих Шеллинг: pro et contra. Антология. СПб., 2001; Христиан Вольф и философия в России. СПб., 2001 и др.

3. Россия и Германия: опыт философского диалога. М., 1993.

4. Яковенко Б.В. Мощь философии. СПб., 2000.

5. См., например, Вашестов А.Г. Феноменологическая философия в России. Критический анализ: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1985; Матьюс Ю. К истории восприятия феноменологии Э. Гуссерля в России // Ученые записки Тартуского университета. Вып. 787. Труды по философии. ХХХII. 1987; Молчанов В.И. Феноменология в России: историографический очерк // Феноменологическая концепция сознания: проблемы и альтернативы. М., 1998.

6. См., например: Кузнецов В.Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских идей Густава Густавовича Шпета // Логос. 1991. № 2; Калиниченко В. Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике // Логос. 1992. № 3; Роди Ф. Герменевтическая логика в феноменологической перспективе: Георг Миш, Ханс Липпс и Густав Шпет // Логос. 1995. № 7; “Шпетовские чтения в Томске” с 1991 г.; Хаардт А. Эдмунд Гуссерль и феноменологическое движение в России 10-х и 20-х годов // Вопросы философии. 1994. № 5; Haard A. Husserl in Rusland. Phunomenologie der Sprache und Kunst bei Gustav Spet und Aleksei Losev. Munchen, 1992; Лосев и культура ХХ века. Лосевские чтения. М., 1991; Самойкина А.А. Проблема феноменологии Гуссерля в работах русских философов первой трети ХХ в.: Автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 2001.

7. Лосский Н.О. Избранное. М., 1991.

8. Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М., 2002.

9. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995.

10. Франк С.Л. Реальность и человек. М., 1997.

11. Гайденко П.П. Метафизика конкретного всеединства, или Абсолютный реализм С.Л. Франка // Вопросы философии. 1999. № 5.

12. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. М., 1996.

13. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. 1990. № 5.

14. Антология феноменологической философии в России. Т.1. М., 1998.

15. Никифоров О.В. Примечания к публикации Н.О. Лосского // Логос. 1991. № 1.

16. Старченко М.М. Мир, интуиция и человек в философии Н.О. Лосского. М., 1991; Ермичев А.А., Никулин А.Г. А.И. Введенский и Н.О. Лосский: критицизм и интуитивизм в Санкт-Петербургском университете // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 12. СПб., 1999; Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. М., 1996.

17. Некрасова Е.Н. Сознание и бытие в философии С.Франка // Феноменологическая концепция сознания: проблемы и альтернативы. М., 1998;

18. Евлампиев И.И. История русской метафизики в XIX – XX веках: Русская философия в поисках абсолюта: В 2 ч. СПб., 2000 (гл. “ Абсолют как абсолютное бытие : С . Франк ”).

V.L. Lekhtsier

ON THE INFLUENCE OF F.BRENTANO'S AND E.HUSSERL'S PHENOMENOLOGY ON N.LOSSKY'S INTUITIVISM AND FRANK'S PHILOSOPHICAL PSYCHOLOGY (INTRODUCTION TO THE PROBLEM)